Острее шпаги - Страница 113

К оглавлению

113

— Как так Морфи? — запротестовал я. — Морфи играл черными, а позиционную ничью сделали белые.

Михаил Михайлович улыбнулся:

— Это у вас тут Морфи играл черными, а там, за океаном,

Морфи играл белыми. Черными согласился играть лучший гроссмейстер Запада.

— Он поверил в ясновидение?

— Там многие этому верят. А вот как у вас тут поверили… — и он с улыбкой развел руками.

Я почувствовал себя уничтоженным.

— Значит, гроссмейстеры играли не с Морфи, а между собой? — упавшим голосом спросил я.

— Конечно. Иначе партии бы не было! Ведь мы же договорились сделать вклад в шахматную науку.

— Как же передавались ходы? А клерк из Нового Орлеана?

— Этот банковский служащий нам, очень помог. Вы, конечно, помните об опытах с подводными лодками? На борту их находились перципиенты, угадывающие карты, которые предъявляли им на берегу индукторы, находящиеся за тысячи километров.

— Да, я слышал но не придавал им значения.

— И напрасно! Один из этих перципиентов и был нашим банковским служащим. Ему удалось установить контакт с вашей телепаткой. Оба думали, что общаются с прошлым и передают ходы великого Морфи. Хотя на деле связь с прошлым и не была установлена, результат эксперимента едва ли нужно считать отрицательным. Тем более что аналогичный эксперимент был проведен одним из американских космонавтов, находившимся на Луне.

Правда, есть сомнения в чистоте эксперимента…

— Но у нас! Есть же шахматная партия!

— Что бы ни случилось, она украсит шахматные издания.

Отчет же об эксперименте — сответствующее отделение Академии наук.

— Кесарево — кесарю, — уныло сказал я и решил не писать для молодежного журнала статьи о победе над Временем.

Вместо нее я написал этот рассказ.

КУСОК ШЛАКА

Теплоход «Победа» вошел в Гибралтарский пролив в сумерки. Исполинская скала, один из столпов Геркулеса, отчетливо виднелась справа. Там в каменных складках таились английские пушки. А за скалой начиналась испанская земля.

Налево зажигались огни Танжера. Сзади темнели воды Средиземного моря, впереди чувствовался Атлантический океан.

Из Африки дул холодный ветер.

Ко мне подошел аспирант Феликс, тот самый, который рассказывал в кают-компании о следах на Земле, оставленных звездными пришельцами. На теплоходе советские туристы, путешествующие вокруг Европы, два дня говорили только о гостях из Космоса, забыв Айя-Софью, руины Парфенона и римский Колизей.

Я смотрел в сторону Африки, силясь представить себе знойную пустыню Сахару, скопление скал с древнейшими рисунками… существ в скафандрах.

— Когда я смотрю на море, я не могу отделаться от тревоги, — сказал аспирант.

— Боитесь шторма?

Аспирант покачал головой. Огромный, в тяжелых очках, он задумчиво смотрел на воду.

— Мне всегда кажется, что мы плывем по жидкой… взрывчатке.

— Взрывчатке? — пораженный, переспросил я.

— Я искал вас, — непоследовательно сказал Феликс. — Я хотел вам показать письмо американского журналиста, с которым вместе был в Африке.

— Вы были в Африке?

— Да. С экспедицией, искавшей тектиты.

— Ах, эти стеклянные метеориты, которые не похожи ни на какие другие.

— Не только не похожи. Они и другого возраста. Все метеориты ровесники Земли, им миллиарды лет. А в тектитах есть изотопы, скажем, алюминия-26, которые могли образоваться лишь миллион лет назад. Вероятно, тогда они один раз и выпали на Землю.

— Я вижу, Феликс, вас всегда привлекают загадки науки. Пришельцы из Космоса… потом тектиты.

— Я заинтересовался пришельцами из Космоса, потому что занимался тектитами.

— И вы разгадали тайну тектитов?

— Боюсь, что да.

— Боитесь этого?

— Да, боюсь, — решительно ответил аспирант.

Я с интересом смотрел на него. Его силуэт вырисовывался теперь на фоне звезд. Берега Гибралтара скрылись во мгле. Танжер рассыпался огнями, как часть звездного неба.

— Все метеориты, в том числе и тектиты, это осколки когда-то существовавшей планеты, — начал аспирант. — Ее орбиту угадал еще Кеплер. Он обратил внимание, что расстояние планет до Солнца возрастает по определенному закону. Но после Марса на Юпитере получался скачок, ступенька на кривой. Для ее плавности между орбитами Марса и Юпитера как бы не хватало одной планеты. Кеплер указал ее орбиту. Астрономы стали лихорадочно искать неизвестную планету. И вскоре обнаружили маленькую планетку Цереру. Поперечник ее был около четырехсот километров. Потом на той же орбите нашли еще три малых планетки, включая Весту с диаметром в 285 километров. А потом… потом все на той же круговой, — обратите внимание, почти НА КРУГОВОЙ орбите! — было обнаружено несколько тысяч малых космических тел обломочной формы, названных астероидами. Многие ученые сошлись во мнении на том, что кольцо астероидов образовалось из остатков когда-то существовавшей планеты.

— Фаэтон, — подсказал я. — Но отчего он погиб? Столкновение космических тел?

Аспирант покачал головой:

— Если бы тела столкнулись, то они не могли бы остаться на прежней орбите планеты, они полетели бы по равнодействующей, то есть получили бы вытянутые эллиптические орбиты.

— Но могла же планета взорваться, как бомба!..

— И тогда осколки разлетелись бы, не остались бы на круговой орбите. Нет! Механизм гибели планеты иной. Она как бы треснула под влиянием чудовищного сжатия сразу со всех сторон.

— Что могло так сжать планету со всех сторон?

— Очевидно то, что окружает ее твердь, — в о д а.

113